Франсин Риверс - Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]
Он целовал ее и чувствовал, как она сопротивляется. В нем росло чувство отчаяния.
— Я люблю тебя, я так люблю тебя, — шептал он и поцеловал ее так, как ей всегда нравилось. Спустя какое–то время Юлия стала более податливой, а к нему, вместе с волной радости и страсти, возвращались уверенность и сила. Она была в его власти постольку, поскольку он мог возбудить в ней страсть. Эрос всегда правил Юлией, как и Каем. В них было столько общего. Он взял ее на руки, и кровь в нем просто кипела. — Я все готов сделать для тебя.
Юлия любила Кая, когда он был таким, когда его страсть была направлена на то, чтобы доставить ей радость. Когда же любовная энергия в них иссякала, Юлия снова начинала чувствовать какую–то опустошенность, которая толкала ее к депрессии. К сожалению, все ощущения, вызывающие удовольствие, проходят.
Однако сейчас, стоя перед ней, Кай был удовлетворен. Он видел, как она нуждается в нем, по тому, как она смотрела сейчас на него. Он знал, что Юлия любит смотреть на него, — это лишний раз говорило о том, какой властью над ней он обладает.
Его губы скривились в насмешливой улыбке, и он подошел, чтобы еще раз поцеловать ее.
— Мне нравится, когда ты смотришь на меня так, будто я бог, — сказал он, уставившись на нее, как на какую–то ценную вещь.
Юлия с трудом скрыла свое раздражение по поводу его самодовольства.
— Мы сегодня идем куда–нибудь? У Антигона, признаться, очень скучно.
Кай надел тунику.
— Согласен, но он может быть очень полезен.
— Марк считает, что он вообще глуп.
— А я думал, что они друзья.
— Да, они друзья, но это еще не значит, что Марк не знает о его многочисленных глупостях. Этот Антигон только и говорит, что о политике да о нехватке денег.
— Проведи вечер с Аррией. Она же тебе нравится.
— Она все время расспрашивает меня о Марке. Тоже стала скучной и грустной.
— Но она обладает такими способностями… Даже удивительно, как Марк утратил к ней всякий интерес. — Кай повернулся к Юлии и увидел выражение ее глаз. Он засмеялся. — Да не смотри ты на меня так! Я слышал об этом от других, а не узнавал сам.
— А тебе хочется?
Он подошел к ней и наклонился, сказав с усмешкой:
— Нет, пока ты не перестанешь радовать меня, — тут ему снова бросился в глаза синяк на ее скуле. Он выпрямился, слегка поморщившись. Марк сегодня вечером не собирался к Антигону, но если бы сам Антигон увидел на скуле Юлии синяк, он непременно рассказал бы об этом Марку. Марк по этому поводу поднял бы такой шум, что Каю не поздоровилось бы в первую очередь.
— Ты выглядишь совсем уставшей, — сказал он, — останься дома и отдохни.
Юлии было приятно услышать от мужа такие заботливые слова, но его замечания по поводу Аррии по–прежнему были свежи в ее памяти. — Я действительно устала, но я, пожалуй, все же пойду.
Он поцеловал ее, на этот раз слегка.
— Нет. Я пойду к Антигону без тебя, а ему скажу, что ты сегодня отправилась навестить родителей.
Юлия встала и расправила свои волосы по плечам.
— Я не видела родителей уже несколько недель. Пойду к ним, пожалуй, завтра.
— Отдохни денек–другой, а потом иди, — сказал он. — Ты действительно выглядишь неважно. Я бы очень не хотел, чтобы у них сложилось неправильное представление о том, как мы живем. — Конечно, Каю не хотелось, чтобы они увидели синяк, который он ей поставил.
Сейчас Кай находился в таком прекрасном расположении духа, что Юлия решила сделать еще один смелый шаг.
— После того как я навещу их, мне бы хотелось вернуть сюда Хадассу.
— Хадассу? — спросил Кай без всякого интереса. — Кто это?
— Та рабыня, которую дала мне мать.
— А чем тебе не нравятся мои рабы?
Если Юлия скажет, что они плохо служат ей, Кай прикажет привести их сюда и начнет бить их в ее присутствии, а ей этого не хотелось.
— Хадасса всегда знает, что мне нужно. У меня никогда не было такой служанки.
Лицо Кая потемнело.
— Так ты говоришь о той маленькой иудейке? Но ты знаешь, что я не люблю иудеев. Они слишком много мнят о себе. Все время пекутся о чистоте.
— Ее вера никогда еще не мешала ей служить мне. А что касается чистоты, то я всегда отсылала ее к Клавдию.
Кай удивленно поднял брови.
— Он что, хотел ее? Насколько я помню, она такая страшная.
— Да нет, — сказала Юлия, видя, что ее ложь будет неубедительной. — Клавдий интересовался ею не в этом смысле. Он хотел с ней беседовать.
Кай рассмеялся.
— Вот что происходит, когда выходишь замуж за старого импотента.
Его смех раздражал, и Юлия пожалела о том, что упомянула о Клавдии. Ее первый брак забавлял Кая. На одном из пиров, которые они вместе посещали, Кай рассказал своим друзьям в форме анекдота о ее личной жизни — она, Юная Красотка, была вынуждена выйти замуж за Старого Дурака. Он придумал для своих друзей историю о старом импотенте, который искал в сельской местности юную красотку, и занимался этим до тех пор, пока, в конце концов, не свернул себе от усердия шею.
Поначалу история Кая представляла брак Юлии в смешном свете и была похожа на те комедии, которые они видели в театре. Однако, по мере того как эта история повторялась, юмор из нее постепенно исчезал. Теперь каждый раз, когда Кай смеялся над Клавдием, Юлии было стыдно. Клавдий не был таким старым и вовсе не был дураком. Он был достаточно умен, чтобы делать свой дом богаче, тогда как Кай умел только проматывать деньги на скачках.
— Я приведу Хадассу сюда, — сказала Юлия.
— И зачем она тебе так понадобилась?
— Те служанки, которых ты мне дал, свою работу делают бездумно, как животные какие–то. А когда тебя здесь нет, я умираю от скуки, потому что не знаю, чем заняться. Хадасса все время рассказывает мне интересные истории, поет песни. Она всегда знает, чего я хочу, еще до того, как я ее о чем–то попрошу.
Кай поднял брови и задумался.
— Ну, хорошо, — сказал он наконец. — Можешь привести ее сюда.
Как только он ушел, Юлия решила отправиться к родителям немедленно, чтобы повидать мать и отца, а потом привести с собой Хадассу. Она откинула помятое одеяло и приказала приготовить баню.
— Я надену лавандовый наряд, — сказала она одной из служанок, — приготовьте также аметисты и жемчуг.
Вымывшись и одевшись, она тщательно скрыла свой синяк. Будет лучше, если родители подумают, что у нее с мужем все прекрасно. Она надеялась, что Марка не будет дома. Он ее знал слишком хорошо, и его провести будет очень непросто.
Мать была рада видеть Юлию, обняла ее и стала задавать вопросы о ее семейной жизни, когда они пошли к отцу. Юлии было приятно видеть, как отец улыбнулся ей. Он тоже обнял ее и нежно поцеловал в ту щеку, которую она ему подставила. Децим выглядел худым и каким–то высохшим. Юлия задумалась было о том, насколько серьезна его болезнь, но тут же постаралась отбросить от себя эту мысль.
— Я так соскучилась по вас, — сказала Юлия, поняв, что это действительно так. Как странно, что она не понимала этого до того самого момента, пока не увидела их сейчас. Они были ей так дороги. И они, в свою очередь, любили ее.
Счастливая и радостная, Юлия рассказывала о тех пирах, на которых были они с Каем. Она говорила о зрелищах и гладиаторах, которых ей довелось видеть. Рассказала о дорогих подарках, которые Кай ей преподнес, и показала свои новые жемчуга. При этом она не сразу заметила беспокойство родителей или не сразу увидела, как нарастает их смятение, по мере того как она рассказывала им о своей новой жизни и о своем муже.
Она спрашивала родителей о том, что произошло за последнее время у них в доме, но все эти разговоры лишний раз напоминали ей, что ей надо поговорить с отцом и матерью еще кое о чем.
— Енох, принеси мне вина. Очень хочется пить, — сказала Юлия и, как только он принес ей вина, выпила половину кубка. — Х–м–м, это вино не такое хорошее, как то, что покупает Кай, но оно все же освежает, — сказала она и допила оставшееся в кубке вино. Увидев выражение лица матери, она хихикнула: — Мама, я ведь уже не ребенок. От одного кубка вина я не опьянею.
Децим задавал вопросы о Кае.
Феба приказала принести ужин.
— Садись сюда, Юлия, — сказала она, указав на место рядом с собой.
Юлия едва дотронулась до нарезанного мяса, фруктов и хлеба и продолжала рассказывать о тех деликатесах, которые она ест на пирах.
— Иногда я ем до тех пор, пока мне не покажется, что я вот–вот лопну, — засмеялась она. — Енох, еще вина.
— Ты выглядишь такой же стройной, какой и была всегда, — сказала Феба.
— Спасибо, мама, — сказала Юлия со счастливой улыбкой. Она не рассказала матери о том, как Калаба научила ее очищать желудок, чтобы не прибавлять в весе. Поначалу такая процедура казалась ей неприятной, но теперь ей достаточно было оказаться в уединении на несколько минут, чтобы запросто проделать эту процедуру. Сейчас Юлия просто старалась не есть слишком много. Кусок мяса она положила обратно на серебряный поднос и вместо него взяла виноград.
![Франсин Риверс - Царевич[The Prince]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
![Франсин Риверс - Царевич[The Prince]](/uploads/posts/books/270221/270221.jpg)